Женщина, которая спасла крепость
Этой осенью исполнилось 49 лет историческому эпизоду, который мог оказаться губительным для нашего города. В стране, активно строящей коммунизм, родилась идея избавиться от груза прошлого. В кабинетах шла настоящая схватка за сохранение памятников истории и культуры Смоленска.Главные действующие лица этой истории – тогдашние руководители Смоленской области: начальник управления культуры Нина Чаевская и секретарь промышленного обкома Евгений Трубицын (в то время органы власти были разделены на сельские и промышленные). Нина Сергеевна охотно поделилась с читателями «СГ» воспоминаниями. Её идейный противник, Евгений Георгиевич, давно ушёл из жизни, но успел немало сделать для города и для России в целом, за что был удостоен высокого звания Героя Социалистического Труда. Его имя носит наш автотранспортный колледж.
«Нас не простят потомки...»
– Дело было в 1963 году, где-то в октябре, – рассказывает Нина Сергеевна Чаевская, – мы уже отпраздновали 1100-летие Смоленска. Вызывает Трубицын меня и начальника промышленного облисполкома Николая Фёдоровича Ребрика. Говорит: «Для реконструкции города нам нужно уничтожить то, что нам мешает: храмы и крепостную стену. Поэтому я прошу вас составить график уничтожения стены и всех храмов, кроме Успенского собора. Крепостная стена уже выполнила свою задачу, а церкви, храмы… вы же знаете, как к ним и к религии вообще относится Никита Сергеевич Хрущёв!»
Я стою, не веря своим ушам. Ребрик рядом молчит, поэтому мне пришлось взять весь огонь на себя. Я не удержалась и прямо ему сказала: «Знаете, меня очень беспокоят ваши ну просто бредовые предложения. Как можно сейчас говорить о разрушении крепостной стены?!.» Я попыталась ему объяснить, что это памятник изумительного зодчего Фёдора Савельевича Коня, что это ожерелье земли русской, что это Борис Годунов поставил задачу укрепить Смоленск… Вижу, это не помогает. Тогда я говорю: «Нас не простят потомки, если мы так поступим».
Ни в какую.
Я решила его припугнуть: «А вы знаете, что наша стена находится на контроле у правительства? У Косыгина Алексея Николаевича?» (в 1963 году – первый заместитель председателя Совета министров. – Прим. автора). «Ну, если у Косыгина, – тут он развёл руками, показывая размер, – вот такой кусок сохрани!» Вы понимаете?! Кусочек!.. Тут я вспомнила: «Недавно Фурцева, министр культуры, издала приказ – и нам его разослали – о неудовлетворительной работе заместителя председателя Новгородского облисполкома и начальника управления культуры по охране памятников». «Ох, бабы собрались на культуре!» – так и сказал мне, представляете?! Потом я ему ещё много чего говорила – и с исторической точки зрения, и с художественной… «Мне непонятна ваша решимость!» – сказала я ему в конце концов. «Нина Сергеевна, я прошу вас завтра представить мне график уничтожения всех храмов, кроме Успенского собора, а затем – график разрушения крепостной стены». А Ребрик всё стоит и молчит. Я говорю: «Знаете, я вам завтра принесу не график, а заявление о моём увольнении». – «Что ты, я тебе помогу, пришлю бульдозеры!..» – «Мне ничего не надо, я выполнять ваши поручения не буду. Памятники разрушать я не стану!»
И в самом деле я назавтра принесла Ребрику заявление. Но на увольнение требовалось разрешение облисполкома, там стали спрашивать, что и как. В состав исполкома входили человек семь, и всех их мне надо было обойти, чтобы завизировать моё заявление. Я пришла к Недосекину Виктору Ивановичу, заместителю председателя облисполкома, – он мне написал на заявлении «Категорически против!». Большими буквами – я никогда этого не забуду (смеётся). В общем, все высказались отрицательно. Но я сказала, что не смогу здесь работать. Вопрос моего освобождения от должности завис и не решался до самого декабря. В начале декабря мне предложили должность проректора по заочному обучению. Тогда как раз была сессия областного Совета, и меня освободили – с переводом в пединститут.
За стену вступился облисполком
– Почему Трубицын отказался от своей идеи? Ведь он вполне мог найти вам сговорчивую замену…
– Поскольку в исполкоме узнали причину моего ухода, возник скандал, и там сказали: «Так ведь Нина-то Сергеевна права! Так делать нельзя!» Так что исполком вступился.
– Как в дальнейшем сложилась ваша жизнь?
– Я пришла на работу в пединститут 17 декабря, а в январе ЦК партии издал указ об охране памятников культуры, это было очень хорошее и важное постановление. Когда я перешла на новое место, зарплата проректора была 153 рубля, а начальника управления культуры – 270, если вам интересно. Опыта у меня не было, но я пришла в свой родной институт, который окончила в 1941 году. С помощью заведующих кафедрами, деканов я очень быстро освоилась. Сложились хорошие отношения с министерством – оттуда к нам приезжали с проверками, а потом я и сама стала ездить на проверки работы заочных отделений. Я проработала проректором 25 лет, была членом методического совета по заочному обучению. Министерство наградило меня званием «Отличник просвещения СССР», знаком «За отличные успехи в работе».
– Я правильно понял, что Трубицын – это исключение из правил, и все остальные руководители, с которыми вам довелось работать, не страдали такими инициативами…
– Да, Трубицын – исключение, человек, далекий от культуры. Мне повезло, я работала с первым секретарём обкома Павлом Ивановичем Дорониным, это был изумительный человек, эрудированный, знающий не только экономику и управление, но и искусство, большой любитель театра, музыки; работала с первым секретарём Петром Андреевичем Абрасимовым, который потом был послом в ГДР и Франции…Знаете, в тот же день, когда мы с Трубицыным сражались более двух часов, он решил организовать встречу с актёрами нашего театра. Конечно, я должна была там быть, и я пришла. Дело было в старом здании облсовпрофа (сейчас там Дом культуры). Вдруг он говорит актёрам: «Сейчас у вас падает посещаемость. Я вам хочу предложить такой вариант. Вот у вас идёт спектакль, например «Годы странствий», введите на главную роль кого-нибудь из самодеятельности, чтобы его коллектив пришёл в полном составе на ваш спектакль. И давайте чтобы у вас в театре всегда был духовой оркестр!» Тут стали возмущаться все актёры – и Калачевская, и Зиновьева, и Белякова, и Банников… Мыслимое ли дело – чтобы в антрактах, например, «Грозы» Островского играл духовой оркестр!..
А он потом стал министром...
Думается, симпатии смолян – на стороне Нины Сергеевны, занявшей принципиальную позицию и отстоявшей наши главные достопримечательности. Тем не менее любопытно узнать, откуда взялся и куда потом делся Евгений Георгиевич Трубицын (1911 – 1986), который чуть было не сыграл роковую роль в жизни Смоленска.
В годы Великой Отечественной войны работал на Томской железной дороге, дослужился до высокого звания генерал-директора тяги 2-го ранга (примерно соответствует званию генерал-лейтенанта в Вооружённых силах). После войны продолжил работу в Министерстве путей сообщения. В 1955–1960 годах – начальник Кировской железной дороги (от Ленинграда до Мурманска). После объединения Кировской дороги с Октябрьской был назначен начальником Калининской железной дороги. Через год и эта дорога была объединена с Октябрьской, а Трубицын стал первым заместителем председателя Совета народного хозяйства Смоленского экономического района. С 5 января 1963 года по 14 декабря 1964 года – первый секретарь Смоленского промышленного обкома КПСС. После слияния промышленных и сельских обкомов был избран вторым секретарём Смоленского обкома КПСС.
В августе 1965 года вернулся на железнодорожный транспорт, был назначен начальником Приволжской железной дороги. В апреле 1967 года Е.Г. Трубицын стал министром автомобильного транспорта и шоссейных дорог РСФСР, в 1969–1983 годах – министр автомобильного транспорта РСФСР. С 1983 года – на пенсии.
Герой Социалистического Труда (1981 г.). Инициатор учреждения профессионального праздника – Дня работников автомобильного транспорта. Создал знаменитое объединение «Совтрансавто». В 1972 году перевёл автотранспортный техникум из посёлка Гранки в областной центр – Смоленск и способствовал становлению учебного заведения, которое носит его имя с апреля 2002 года.
